– Запомните, малыши: вы можете поклониться глубоко, если уважаете человека, или не очень, если человек плох или вас вынудили сделать поклон не по своей воле. Но вы никогда не должны становиться на колени, никогда! Вы меня поняли?
– А ну стоять, где стоите! – прорычал я и даже сам удивился, столько в моем голосе было непререкаемой власти.
Кокетка с недовольным видом встала и подошла ко мне, положила голову мне на колено, шумно вздохнула, посмотрела мне в глаза и, повернувшись, не спеша удалилась. Сбоку раздался выдох, я повернул голову и увидел, как бледность на лицах у сопровождающих отца сменялась красными пятнами.
– Отец, я приложу все силы, чтобы все эти знания как можно дольше не попали в мир. Но что мне было делать, чтобы сопротивляться двадцатью дружинниками против трехсот воинов? Надо было их чем-то удивить… Вот и пришлось изобретать и удивлять, да и то, если бы не ты, неизвестно, как бы ее это все закончилось.
Он замолчал, подбирая слово, но тут вмешалась баронесса.
– Да тише ты, не части! Здравствуй, Петро, и вы, молодой господин, здравствуйте, – сказала, подходя, старушка. – И что же это произошло? – продолжила она, осматривая тем временем мою голову. – Так, так, так, а ну давай-ка его сюда, на лавку, посадим – и голову печь не будет, и видно все хорошо. Вилкул, а ну сбегай воды принеси! А ты, Петро, очаг раздуй… Надо воду подогреть.