Первое, что делаем – это лесопилка, и поставлю я ею руководить Ивара, парень он сообразительный даром что немой, да и большого ума там не надо. Река у нас под боком, она даже с северной стороны заполняет замковый ров. Вот в километре от замка сделаем запруду (там берега с обеих сторон высокие, и река так и останется в русле) и желоб, через который вода будет литься на колесо.
Хозяин постоялого двора, как только почувствовал заварушку, тут же пропал, Поэтому в зале мы были одни. Подхватив баронессу на руки, я понес ее в комнату, но, когда стали подниматься по лестнице, эта притворщица обхватила меня руками за шею и прижала голову к моей груди. В комнате, уложив болезную на кровать, я сразу же вышел, в дверях столкнувшись с принцессой. Посторонился, давая ей пройти, и хлопнул дверью.
– Что-то случилось? – заволновался де Либер.
В замок въезжали уже затемно. Передав Ветерка конюху, я поднялся к себе. Умылся и, переодевшись в чистое, отправился в столовую. У двери столкнулся с Лартом и его семейством, мы поприветствовали друг друга, я пропустил вперед женщин, а сам немного задержался с Лартом. Впрочем, решили отчет оставить на потом – за те две недели, что я отсутствовал, произошло немало событий.
– А что теперь делать? – спросила баронесса.
Проснулся я так же, как и вчера, лишь только заалел восток… Первое, что осознал, пробудившись – это то, что меня распирало от избытка сил и жизненной энергии. Да я так себя никогда в жизни не чувствовал! Мы, рождаясь и взрослея, живем в одном и том же теле, и все, что происходит с ним и с нами, принимаем как должное. А тут старый, больной инвалид получает молодое здоровое тело, в котором ни что не болит, не тянет, не создает неприятных ощущений. Хотелось петь, смеяться и делать глупости. Спрыгнув с сеновала, я пошел к бочке, стоящей у крыльца дома, и, сняв рубашку, принялся умываться, фыркая от удовольствия. Эх, в баньку бы сейчас или даже в речке поплескаться – было бы замечательно!