– Орк рассказал, как именно ведется охота, и я сумел их обмануть. К тому же сейчас они уверились, что я мертв, и лишь изредка мониторят сеть. Для проформы. Мы, люди, многое делаем спустя рукава.
В одном и том же сне. В сюрреалистическом смешении кошмара, восторга и лжи… Ведь когда мы говорим о прошлом, ложь становится обязательной даже во сне. Прошлого без лжи не существует, потому что оно хочет нравиться, а ложь – идеальная косметика, особенно для неприглядных девок. Таких, как прошлое. Ложь не такая грубая, как целлулоидный ботокс, и не такая пошлая, как силикон с пришпиленными сверху сосками. Пластику невозможно скрыть, даже самую лучшую, а ловкая ложь проникает в душу по капле и остается навсегда. Прошлое становится другим, но при этом – отчетливым.
– В самолете, случайно, не было выходцев из ЮАР?
– Не люблю форель, – сообщил обладатель классического костюма.
– Теперь я понимаю, почему синдикаты так жаждут заполучить в рабство мушкетера, – усмехнулся А2.
– Не будем лгать друг другу, доктор Аккерман, – вздохнул Морган. – Я знаю, что убил вашу личность.