И на Карифу вновь накатило желание как следует врезать бородачу то ли с голубыми, то ли с серо-стальными глазами. Врезать от души, вложив в удар и обиду за его подлую выходку, и злость на Митчелла, навязавшего ей надзирателя, и вообще – одним ударом сбросить все плохое, что накопилось за последние дни. Но при этом Карифу влекло к нахалу, она никак не могла забыть бурную ночь, наполненную и страстью, и нежностью, и оттого злилась еще сильнее. Джехути произвел на нее впечатление.