– Я убеждаюсь в ней всякий раз, когда подхожу к писсуару, – пробормотал А2. – Или когда бреюсь по утрам.
– Почему нет? – пожала плечами Карифа. – Я расцениваю проведенную операцию как удачную.
– Размер мой, – оценил рукоятку Аккерман.
Гуннарсон умер ночью, так и не узнав, что kamataYan добрался до Нью-Йорка.
– Это замечательно. – Орк мягко освободился от объятий, усадил девушку на колени и крепко прижал голову к ее груди. – Это замечательно.
– Вы – глубоко несчастный человек с искаженной гендерной идентичностью, – очень мягко, по-отечески, произнес Морган. – Возможно, вы долгих тридцать шесть лет были несчастливы, даже не подозревая об этом. Не понимая, откуда берутся депрессии…