Меня вышвырнули. И можно не сомневаться почему. Прохоровна предупредила слишком поздно. Явно вычисляли тех, кто готов бороться дальше, а не смиренно ждать, пока деньги прокрутятся достаточно, чтобы кто-то смог купить свечной заводик. Может быть, их потом вернут – полусъеденными инфляцией, обесценившимися. И дождутся их не все. Я вспомнила о стареньком рентгенологе, который повесился весной. Говорили, что он ночевал в кабинете… Странно: раньше, в моей прежней жизни, я задыхалась бы сейчас от обиды и бессильной ненависти к тем, кто меня обокрал и предал. Вместо этого во мне бушевала ярость, которая не мешала думать и планировать. Я знала, что выполню все, что решила. И ничто, кроме светопреставления, не помешает сделать это в срок.