Побрить ноги два раза: против шерсти и по направлению роста волосков. Ощупать лицо: вроде ни ссадин, ни синяков после ночи не осталось. Протереть тоником лицо и шею… Привычные действия успокаивали, хотя шерсть стала куда гуще, а отдельные волоски появились выше колен.
Когда я через две ступеньки вбежала на наш шестой этаж и ворвалась в квартиру, вместо бабушки мне навстречу вышла зареванная тетя Кшися. Бабушка с серым лицом сидела в кресле и комкала кухонное полотенце. Увидев меня, она тихо сказала: «Олька, детка…» и беззвучно заплакала.
Я еще не успела отдышаться, а они уже вылетели из-за поворота – трое крупных разномастных дворняг. Атаку вел могучий серо-желтый метис овчарки, за ним кто-то тупомордый, мощный, непонятной масти, рыжий был замыкающим. Они не лаяли, и это делало ситуацию еще страшнее: молчаливо-остервенелая устремленность у собак… Но ведь они и не были собаками.
– Здравствуйте. Рассказывайте, что случилось. Вас зовут?..
Когда утром я зашла к бабушке, она лежала лицом к стене и успела остыть. На лице у нее остался след улыбки.
Ждать пришлось недолго. Минут через десять Кристина вышла, пошатываясь, – и в каком виде! Судя по всему, она недавно пообедала спагетти с томатным соусом, и все это украшало сейчас ее одежду. А еще она была насквозь мокрой, словно попала под ливень. Черно-белые разводы расплывшегося грима добавляли живописности красным потекам рвоты. Судорожно всхлипывая и икая, пытаясь достать из кармана мобильник, она прошла мимо, еле держась на ногах, и поплелась к выходу из больничного двора.