Когда веер опустился, над воротом кимоно была лисья морда. Рыжая пушистая шерсть, желтые глаза и острые ушки так контрастировали с безупречной красавицей, что мое сердце пропустило один удар. Веер снова поднялся, закрыл лисью морду – и опустился. На меня опять смотрела красавица. Только теперь она прикрывала лицо веером до самых глаз – узких, раскосых, сияющих.
– Олька, я же тебе сказала! Плохое, забудь и не вспоминай больше!
– Спасибо, Лидия Ивановна, – только и смогла выдавить я.
– Да пойдемти, он в сторожке был, можить, еще не ушел… Вот вы мне скажити, Ольгадреивна, а Янка здорового родить сможет? Или только с припадками?
Рассветало, надо было жить дальше. По коридору процокали когти: Макс отправился на утренний обход своих владений. Больше всего хотелось укрыться с головой, уснуть – и, проснувшись, убедиться, что все это: и ночное превращение, и страшный крик из полыхающего огня – было только сном. А еще лучше – что мне приснилось вообще все невозможное, что произошло за последние недели.
Он успел. Клинок его нагинаты перерубил канат над дверью, и с потолка съезжает занавес из стволов криптомерии, окованных железными скобами. Быстро такую преграду не проломить.