— Тсс... Сестренка, осторожнее! Тише! Если кто-то узнает, не сносить мне головы! Слушай внимательно! Меня забрали во дворец, чтобы перелить мою жизнь настоящему императору. Во время процедуры что-то пошло не так, и когда я очнулся, уже был в этом теле. Кора, не перебивай! Слушай, слушай... Я устрою маму, помогу тебе, главное, ты поняла, что я — это я!
Кунице показалось, что Маджуро перебирает с патокой. Беспросветному дураку понятно, что все это пустые слова, и говорит их император, чтобы еще больше одурачить одураченный народ. Остаток пылкой речи он откровенно зевал, несколько удивленно подмечая, что в основной массе зрители увлеченно слушают императорские обещания.
Что-то в его тоне заставило ее поверить угрозам. Она испуганно перевела взгляд на Ленца, и тот нервно задергал плечом. Что значил этот жест, Лука не понял, но экс-фаворитка низко поклонилась, роняя груди из-под едва запахнутого короткого халата, и, не став ничего поправлять, но горделиво подняв голову, вышла.
— Оставайся здесь и отдыхай, — сказал император. Одернув тунику, он резко встал. — Ждите! — крикнул он Ленцу и направился к дверям.
Если Лука думал, что оглушение — всего лишь способ доставить его на корабль, а там все-таки предстоит разговор, он ошибался. Маджуро подняли на борт, и из разговоров, сопровождающих детальный досмотр, он понял, что общаться никто не собирается.
Луке понадобилась вся сила воли, чтобы не начинать то, что ему заканчивать не захочется. Расстроенную и протестующую Кейринию пришлось усыпить, но, даже засыпая, она хотела слиться с ним, положив голову ему на грудь, обняв его и руками, и ногами.