Петруха каким-то заторможенным движением обозначил удар кинжалом в мою сторону. В этот раз, я, чуть развернувшись в плечах, уходя с линии атаки кинжалом, обозначил одновременные удары навстречу друг другу левой рукой по запястью, а правой по предплечью правой руки Башурова. Несмотря на слабые удары, кинжал выскользнул из Петрухиной ладони и вонзился в пол.
— Никифор, попроси накрывать, — Александр Васильевич поставил колокольчик на стол.
— Так дед говорил, что эти ухватки он перенял во время Крымской войны. С ними тогда вместе кубанцы воевали. И был у них казак один, которого турки «дьяволом смерти», кажется, прозвали. Чтобы показать свою лихость, тот казак против янычар иногда с голыми руками выходил и побеждал их. Дед с ним подружился, и тот много чего из своих ухваток показал, а дед запомнил.
— Вот это мы их навалили! — за моей спиной раздался удивлённый возглас Ромки. — Неужели всё?
Операция началась. Я переводил слова Мэй, которая руководила операцией, а через некоторое время она отобрала нож и щипцы с вытянутыми зажимами у Сычёва, и сама продолжила ковыряться в спине деда. Через несколько мгновений с торжествующим криком она подняла вверх щипца с зажатой в них пулей. После этого в дело вступила Марфа, зашив рану, а дальше я уже не видел, так как потерял сознание. Крови, видимо, я потерял много, переводил слова Мэй, находясь в каком погранично-плавающем состоянии. А как она пулю вытащила, расслабился и уплыл.
Я протянул ему левую руку, которую он крепко пожал своею здоровой левой рукой. В этот момент на крыльцо вышел вахмистр Шохирев и сказал, чтобы мы расходились по домам, там нам отцы и деды доведут решение казачьего круга.