— Не знаю, — как-то смущённо произнёс Феофан Чупров, который должен был дежурить в последней смене вместе с Шахом и Усом. — Что-то непонятное происходит. Посмотри сам.
Никифор встал в правостороннюю стойку, перенеся всю тяжесть тела на левую ногу, сохраняя отвесное положение корпуса. Его клинок в согнутой в локте правой руки смотрел мне затупленным острием куда-то в районе глаз. Я принял, такую же стойку.
Моё возвращение в приезжий дом с книгами вызвало у семейства Селевёрсовых фурор. Пришлось рассказывать о своих похождениях и новых знакомствах. Заодно сразу отпросился у атамана на завтрашний день для встречи с Бекетовым. Потом был ужин и чтение вслух романа «Война и мир». Засиделись допоздна. А я ещё часа три после этого тренировался в правописании. Спать лёг уже с первыми петухами.
— Никифор, дай ему ещё один патрон. А ты, Тимофей, стреляй три с коня.
— Это, действительно, здорово Тимоха, но теперь тихо, кажется табун идёт. Да, Тимоха, если выживем, ты про меня никому ни слова не говори. Хорошо!?
Тишина на майдане взорвалась криками, в основе которых звучали сомнения рассказу атамана.