— Что натворил? Этим он стал, как его, а вспомнил — уникумом! — атаман повернулся к своей жене. — Нет, мать, ты глянь на него, на этого уникума. Мы тут с Никифором перед высокоблагородием во фрунт тянемся, а он с ним как с приятелем разговаривает. Точно — уникум!
Старшина обоза, сняв с головы шапку-орогду, низко поклонился мне.
— Взаправду, Тимоха, взаправду. Оружие у тебя было какое-нибудь?
— Вон оно что, — протянул Плотников, а я то думал, откуда вы повадки красных волков так хорошо знаете. Встречались, значит?
Я посмотрел в сторону табуна в лощине и увидел, как высокий, красивый, вороной жеребец, задрав хвост, носится по лощине, разгоняя табун, кусая для этого всех попадавшихся ему лошадей.
Со слов выжившего казака Прокопа Лопатина из соседней Кузнецовской станицы Василий Аленин лично зарубил трех ватажников, а его жена Катерина двоих успела из винтаря положить, пока их не порубали китайцы и маньчжуры, набросивших со всех сторон.