— Ну, Ермак, за ноги тебя и об угол. Два пуда! Охренеть. Вот это, я понимаю затрофеил. И что никто не знает?
«Почти как сейчас, — подумал я и попытался повернуть голову и пошевелить рукой, благо дед Афанасий уже из горницы ушёл, и никого рядом не было. — Терпимо. Боли почти нет. Интересно, тогда в Афгане ранение в голову осколком мины и пулю в предплечье от снайпера моджахеда в одном бою получил, и сейчас — пулю в руку и китайским мечом по голове. Тенденция, однако!»
— Левой рукой шашкой биться дед учил. Он мне часто правую руку привязывал к телу, чтобы я в течение дня всё левой рукой делал. И этому удару левой рукой в локоть после перехвата шашки дед научил. Только он говорил, что эту ухватку можно применять в бою один на один и когда больше никто схватке не помешает.
Воспоминание о том дне наполнило меня грустью. Жалко было старого Аленина. За три месяца общения, благодаря Тимохиной составляющей моего сознания, я стал относиться к нему, как к своему деду. Тем более, Афанасий Васильевич был очень похож на моего родного деда, которого я сильно любил. Но именно смерть деда и его последние слова позволили мне окончательно определиться с моей дальнейшей жизнью в этом мире и наметить первые шаги.
— Господин атаман, на том берегу Амура обнаружено двадцать наших коней, четыре мертвых вооруженных китайца и их лошади. Китайцы все убиты из винтаря. Всех лошадок перегнали на нашу сторону. С китайцев всё собрали.