— Он что-то натворил? — вскочил, только присевший на табурет дядя Петро, а тётя Ольга судорожно вздохнула.
— В овраге, что вправо от Амура перед Соворовской лощиной уходит, нашли ещё пятерых мёртвых хунхузов и их лошадей. Двое убиты кинжалом со спины в сердце одним ударом, а у троих глотки от уха до уха перерезаны.
— До зимы, ещё месяца полтора, продолжу табун у Савина пасти. А дальше посмотрим, Пётр Никодимович.
Ну и третий вариант. Поступил в училище, закончил. Кстати, закончить тоже будет проблематично. Нет, не из-за знаний, а опять же сословных противоречий. Вряд ли я стерплю унижений со стороны более высоко сословных сокурсников. Точно кому-нибудь ряху начищу! А дальше прощай погоны. Из училища точно выпрут. Ладно, будем бить больно, но аккуратно, без телесных повреждений.
— Не знаю, Ермак. Не знаю. Золото Смирных и ваше трофейное он у меня по три рубля двадцать пять копеек за золотник взял. Но лучше с ним дело иметь, чем к контрабандистам лезть. Для этих ускоглазых, что обмануть, что прибить казака самое первое дело.
— Однако… Целый взвод! И это в шестнадцать лет, — купец Ельцов задумчиво покачал головой. — Большое будущее вас ждет, молодой человек, если шею не свернёте.