От изумления у меня чуть челюсть не отвалилась до столешницы. Я посмотрел на атамана, думая, что он надо мной издевается, но Селевёрстов был серьёзен и торжественен.
Тридцать казаков-малолеток уже показали свои умения. Особо отличились в этих состязаниях молодой казак Анисим Улыбин из Ольгинской станицы, да Васька Чуев из нашей с Ромкой шестёрки «доброжелателей». Анисим показал чудеса джигитовки, раздевшись на морозе до мундира, он и под шеей и под животом своего коня пролез, а уж все соскоки, перевороты в седле вообще выполнил играючи и красиво. Чуев же показал отточенную фланкировку пикой и рубку лозы, да и через барьеры и препятствия прошел быстро и красиво. Особенно всех поразил его соскок на землю и возращение в седло, когда его конь уже начал брать барьер. Одним словом, два лидера в наездничестве появилось и мне хотелось пусть и не переиграть их, то хотя бы выступить достойно на их фоне.
— В холщовом мешке, куда тебе подаренные книги сложили, сверху и мой подарок лежит. Посмотришь после моего ухода. И всё-таки жалко Тимофей, что не хочешь ты в университет поступать. Какой бы учёный из тебя вышел.
Выслуги, да ещё со льготами было уже по самое не могу — вот и ушёл. С жильём проблем не было: от родителей после их переезда в Краснодарский край трёхкомнатная квартира в Благовещенске осталась и от деда крепкое подворье в Ермаковской пади на Амуре, где и проживал постоянно последние годы.
— Это мы ещё посмотрим! — рявкнул я. — Хватит сопли жевать. Три факела сделать быстро. Лис мухой метнулся и принёс ещё как минимум пять штук перевязочных тканей и столько же наборов с паутиной.
— Что? Что! Когда казачата увидели, что хунхузы через Амур переплывают, твой Тимоха кричит: «Заворачивай табун. В падь его гони!». Ну и погнали, а хунхузы, переправившись, за ними.