— Не журись, казак. За то о тебе сам заместитель командира нашего полка теперь знает. Это тебе не булка с маком! — хлопнул меня по спине младший урядник Башуров. — Со мной он ни разу за два срока службы не говорил. А Тимоху Аленина в лицо и по имени знает. А ты еще даже не казак!
— Садись! — есаул показал мне рукой на свободный стул за их столом. — С таким молодцом не грех и за одним столом выпить!
Дальнейший трехдневный путь до станицы Албазина прошёл без приключений, за исключением того, что пришлось делать операцию обознику, которого покусал волк. На остановке на ночь через два дня после нападения волков среди обозников, началась какая-то суета. Позже к моему навесу из плащ-палаток, где я располагался с тройкой Тура и Лисом прибежал посыльный от старшины обоза с известием, что казак-обозник по имени Трофим, которого покусал волк, потерял сознание и бредит.
В понедельник, когда вёл третий час занятий с мальками по математике в доме, а старшаки тренировались на стрельбище, раздался звук одиночного удара сигнального колокола. Над верхним ярусом овина во дворе хутора была построена наблюдательная вышка, где во время занятий находился дневальный, наблюдающий за окрестностями. Хутор был огражден тыном из высоких бревен, который обновили ещё весной 1889 года. На время занятий, ворота и калитка в частоколе запирались. Нападения мы не ждали, но организованная служба приучала казачат к дисциплине и осторожности.
Параллельно с физподготовкой и обучению общим предметам вверенных мне подчиненных, занялся я еще и их боевым слаживанием. Вспоминая псковскую учебку, а особенно боевые действия в составе 459 роты СпН в Афганистане, разбил казачат на три тройки, а Ромку сделал своим заместителем. И теперь на всех занятиях и учебных выходах казачата этих «троек» и спали рядом, и ели, и на всех тренировках по боевой подготовке работали только совместно. Такие занятия через год позволили казачатам в тройках понимать друг друга с полувзгляда, жеста, знака. Именно так нас в свое время учил наш «Батя» майор Керимбаев и, думаю, те из нас, кто выжил в Афгане и дальнейшем лихолетии, очень ему за эту науку благодарны остались. Один в поле — не воин. Даже если очень крутой, умелый и везучий. Этому тоже на войне быстро учишься. Раз повезет, другой, а потом зажмут тебя грамотно, и все — сливай воду, чеши грудь. А все только потому, что спину тебе прикрыть некому было.
Наконец, увидев, что мишень готова, Буревой развернувшись к Шохиреву и Селевёрстову резко произнёс: «Командуйте!».