Это ведь правда, Мэтт. Ты даже не знаешь, насколько. Одна из немногих вещей за последнее время, которую я совершила, не высчитывая пользу и выгоду. — А как же хваленое темное коварство? — хмыкнул носорог, чуть отстраняясь. — Так это оно и есть, — заверила я его. — На самом деле, я на все это и рассчитываю, но не могу же вот прямо так в лоб сказать? Шутка получилась не очень удачная, я видела это по вновь отразившимся на лице сомнениям, а потому беспечно продолжила: — Раз уж мы тут разоткровенничались, мне действительно кое-что от тебя нужно! — Что? — Во-первых, ты отменишь запрет на приход в твою комнату! Носорог насмешливо заломил бровь — а что, это кого-то когда-то действительно останавливало? — Да-да, не смотри на меня так! — я продолжала клоунаду, решив по-своему трактовать этот скепсис. — Это в твоих же интересах! — Допустим. А во-вторых? Мэтт окончательно успокоился и теперь смотрел на меня с привычной усмешкой. — А во-вторых, ты поможешь мне с домом! — Ну, не-е-е-ет…
Он замолк. А я…Я сидела, вцепившись побелевшими пальцами в прижатое к груди одеяло. Я смотрела на него. И все еще не верила. Так… просто?
Сестра смотрела на меня так, будто ей нестерпимо хотелось если не свернуть мне шею, то хорошенько треснуть и чем-нибудь очень тяжелым. Отчасти я ее понимал. Вот только неужели она не понимает, насколько меня все это достало?
Не будь я таким безнадежным идиотом, я бы слил тихонько эти остатки и через Тома постарался выяснить, что это такое и как давно меня этим поят. Но я дурак. Поэтому теперь стоял и ждал ответа на свой вопрос. И не отводил взгляда от лица Лизы, на котором сменяли друг друга выражения, слишком быстрые, слишком невесомые, чтобы я мог с уверенностью их определить.
И крутились они, что неудивительно, вокруг светлого. По всему выходило, с ним что-то здорово не в порядке.