— Я в курсе, — голос был негромкий, но какой-то веский и лично меня пробирающий до мурашек по позвоночнику. Хотя, возможно, сам голос имел к этому куда меньше отношения, чем его владелец. — Доставлена. Спасибо за работу, сержант, можете быть свободны.
Лиза вспыхнула, закусила губу, выпалила «Да катись ты к Дьяволу, Тернер» и вылетела из кухни. Удаляющийся топот каблуков отбил барабанную дробь по лестнице, громко хлопнула дверь, и я стиснул кулаки, прикрыл глаза, пытаясь выровнять дыхание. Не получалось. Бешенство кипело, бурлило в крови, требовало догнать, встряхнуть, наорать еще, чтобы наверняка дошло.
— Я посмотрю, что там внутри — ты пока можешь прогуляться, оглядеться.
Но, увы, его благое и, не побоюсь этого слова, мудрое начинание было пресечено на взлете стуком в дверь.
О, да, конечно. Лиза Миллс, магистр магии крови, без пяти минут доктор наук, могла бы оказаться настолько глупа, чтобы сделать с блокирующими артефактами что-то, что власти сумели бы отследить! Или — если бы уж сделала, то столь глупа, чтобы к этим властям вернуться…
Проснувшись, я даже не сразу смог открыть глаза. Я даже не мог с уверенностью сказать, что я сделал — проснулся или пришел в себя. Сознание пробуждалось медленно и как-то нехотя. Так же медленно и нехотя пробуждались и органы чувств, так что я не торопился подключать зрение, чтобы сверх меры бедный организм не нагружать. Вместо этого вслушивался в тишину, внюхивался в запах стирального порошка, старого дома и, почему-то, уксуса. Я дернул носом и решил, что уксус мог и примерещиться. Перекатился по кровати, жестко потер ладонью лицо. Голова гудела, во рту пересохло, но, в общем и целом, состояние было куда лучше, чем вчера. Я смутно помнил, как, чувствуя приближение третьего за время моей инвалидной жизни кризиса, наглотался всего, чего только можно и провалился в беспокойный сон.