Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, куда я пялюсь, но как только это осознание пришло, взгляд тренированно метнулся вверх, чтобы уставиться в широко распахнутые голубые глаза.
За время, прошедшее с момента задержания Лизы и Камиллы, Том успел поднять все свои связи, задействовать все знакомства, но в этой ситуации связи и знакомства стыдливо отводили глаза. «Прости, Том, но… ты сам понимаешь». Том не понимал. И не желал понимать. Его помощники, два энергичных и деятельных парня из последнего призыва ополчения, смотрели на начальника и бывшего командира с сочувствием.
А еще светлый дышал. Тяжело и часто, будто это он, а не я только что несся по коридору, не разбирая пути.
Лиза покопалась в переднике и выудила, чтобы шлепнуть передо мной поверх списка, — прямоугольную брошюру. «Памятка для отбывающих срок с правом искупления». Я даже не стал ее открывать. Интересно, зачем ей это вообще нужно? Тоска по утерянному дому? Попытка завоевать мое расположение? (Хотя нет, если бы она хотела завоевать мое расположение, меня бы ждали хлеб и ужин, а не нотации и список ремонтных работ). Желание чем-то себя занять? Принести пользу обществу в моем лице?.. Я спросил бы, но мне было интереснее угадать.
Я действительно не представляла — что. И действительно была рада, что Мэтту отказали. Но в тот день, вернувшись в камеру, я впервые разрыдалась… С тех пор Тернер повторил свое прошение о встрече еще четырежды — офицер Харрис считала необходимым зачем-то меня информировать. Все четыре раза ему отказали. Точно так же о встрече просили миссис Тернер, Джонатан Кларенс, целитель со скорой и представители прессы. Всем, к моему немалому злорадству отказали. Адвокат кривился, твердил о нарушении моих прав, настаивал на каких-то жалобах и прочей бессмысленной деятельности…
Официальное обращение, цель которого была создать прямо сейчас между нами невидимую дистанцию, кажется, немного успокоило темную. Напряженные плечи, дрогнув, опустились.