Дверь в гостиную была приоткрыта, и я добрых полчаса, как идиотка, исходила ядом, наблюдая, как Белла (никогда мне это имя не нравилось!) прилежно испытывает на Тернере все женские средства обольщения, как по учебнику.
Мэтт подтягивался. Зацепившись обратным хватом за перекладину арки, когда-то — цветочной, а ныне мрачно голой, он приподнимался, почти касаясь ее то подбородком, то, выгибаясь, грудью. Подъем — волна движения прокатывается по спинным мышцам, вздуваются бицепсы, ярче вычерчивая выпуклые вены. Спуск — шумный выдох, ноги скрещены в щиколотках, земли не касаются.
— Ладно, — примирительно произнесла она, чуть сдавая позиции, хоть я и знал, что белого флага я от нее не дождусь. — Давай я тебя осмотрю. Минута. Другая. Третья… сосредоточенное сопение. Дышите-не дышите… — Ну видишь! — жизнерадостно воскликнула Камилла, закончив и усаживаясь обратно на свой стул. — И ничего… — А ну брысь! — вскрикнул я одновременно с ней, заметив наглый хвост, торчащий из пакета с хлебом, и швырнул в этот хвост полотенцем. Ласка, будь она не ладна!
— Хочу быть полезной любимой Родине, — хмыкнула я и, повернувшись к нему спиной, пошла обратно на кухню, где меня ждали остывший кофе и таинственная коробка.
А теперь мне предстояло принять на себя последствия этого решения. И если кто-то скажет, что семейный ужин совершенно не похож на столкновение сил темных и светлых — тот не ужинал с семейством Тернер.
С учетом того, что тетка Кристен в воспитании не чуралась болезненных, но дивно доходчивых методов, угроза звучала внушительно.