Когда я, наконец, решил покинуть отцовский кабинет, весь дом уже спал.
Я, конечно, хочу на свободу, но не калекой. И не в виде овоща.
Но не успела я развернуться, как светлый снова меня окликнул.
— Проявляю склонность к агрессии и неповиновению, — отчеканила я голосом незабвенной инспекторши и таки швырнула будильник.
На их месте, я бы сочувствовал «связям» и «знакомствам»: Том был парнем цепким, упертым и злопамятным. Конечно, мало кто знал его с этой стороны — мало кому довелось повоевать с ним бок о бок почти всю войну, но… Подлости, трусости и мелкого шкурничества мой друг не прощал.
— А узнать можешь? — Попробую. Зачем тебе? — Не мне, — я мотнул головой. — Она спрашивала?