Я выдернула из папки лист, перевернула его, и начала на обратной стороне набрасывать новую схему, зачеркивая на ходу неудачные варианты. Так и эдак пытаясь обойти ограничение узла и понизить присутствие некроэнергии на проклятые семь единиц.
— Мисс Хлоя Браун! Кто здесь мисс Хлоя Браун? — хорошо поставленный пронзительный голос незнакомой барышни в очках, по виду — типичнейшего секретаря, прозвучал как нельзя кстати.
— Нет, это я не должна была, — я мотнула головой. — Меня это не касается.
Я толкнула указанную дверь на третьем этаже и оказалась в маленькой комнате с низким, мансардным потолком. Кровать, тумба, стул, узкий шкаф. Запах пыли с ноткой лаванды, исходящей от стопки белья на кровати. Я посмотрела на полотенце и подумала, что неплохо было бы помыться. И я даже взялась за ручку двери, чтобы спуститься и спросить у светлого, где я могу это сделать, но почти сразу передумала.
Я искренне надеялась, что ночная импровизация не аукнется мне одной большой проблемой (если не двумя, упаси боже, близнецов у нас в роду хватало!), но сейчас на эту тему старалась не переживать — теперь-то поздно уже! А вот позаботиться о том, чтобы в дальнейшем переживать не приходилось — можно. Не знаю, насколько рассчитывал на «дальнейшее» Мэтт Тернер, но по его вине, между прочим, мне пришлось стоптать подошвы, прогуливаясь до аптеки в соседнем квартале, и выдерживать осуждающий взгляд пожилого фармацевта, выдавшего мне необходимое с таким лицом, будто своим распутством я оскорбила его до глубины души. Я прятала глаза. Старик, вероятно, думал, что от стыда, но мне ужасно хотелось смеяться. На фоне всех моих прегрешений, распутство, право слово, это как вишенка на торте — украшение и пикантная особенность! Настроение было удивительно хорошим. Ровно до того момента, как, свернув за угол, я столкнулась с мужчиной.
Я кивнул, Лиза неопределенно дернула плечом, но я знал, что она тоже видела. Новости эти меня, честно говоря, порадовали. Я был действительно рад, что программа Тома работает, потому что статьи об освобождениях были написаны позитивно, да и вообще создавалось ощущение, что к этим событиям люди отнеслись с куда меньшей враждебностью, чем можно было бы подумать.