Не знаю, что там эта мерзость сделала, но пробрало до глубины души, вместе с обретением чувствительности тела, холод проморозил позвоночник, поднялся по затылку и зашевелил волосы. Хорошо, что все время находился в шлеме. Иначе бы не избежал вопросов, от наблюдательных див, мол, что с тобой? Настолько все было… скажем, необычно даже для этого нового мира…
— В своих людях, я уверен, как в себе. Не раз и не два делом доказали, в такой побывали ж…, — пожевал тот губы, но не стал произносить, — Сейчас на Полигоне будем отрабатывать операцию по спасению, ввел пока только Сергея в курс дела. Смоделируем все возможные вероятности. В общем, подготовимся.
Но это лирика, которой не должно быть здесь и сейчас.
Ладно. Здесь план сам сложился в голове. Если больше никого нет, то уничтожу влет. Не зря с собой такой арсенал таскал, на все случаи жизни. А во сколько мне уже эта операция обошлась, лучше не считать. Другие бы пальцем у виска покрутили.
— Подкинули также флешку, как легионеры. Но написали больше. Мол, житья уже нет, Петрович гайки закручивает, всех несогласных под нож. Они боятся. Напуганы. Недовольны его политикой и даже высказывали вслух. Вторым этапом идут в расстрельном списке. Вот и назначили встречу сегодня. На том же месте.
И, как говорили на уроках геометрии — что и требовалось доказать.