От всех этих мелких неувязок и странного ощущения неправильности меня начало мутить. Совсем расклеился товарищ гвардии подполковник. Надо срочно брать себя в руки, не хватало перепачкать кабину и опозориться перед летунами. Скажут, гвардеец-десантник, а в полёте стошнило. Фи, как неприятно. Прикрикнув на себя, я поднял руку, показывая своим бойцам, что всё в порядке, и самолёт начал разбег. Да, этой летающей швейной машинке даже на этом пятачке раздолье. В воздух мы поднялись легко, пилот очень даже неплох, и взяли курс на восток. Летели низко, можно сказать, траву стригли. Потом началась лесистая полоса, и самолёт поднялся метров до пятидесяти.