– Меня бы тоже искорячило, – Гурька ожесточённо почесался.
Пионеры охотно засмеялись, а Валерка похолодел.
– Не зна-аю я! – глядя в сторону, сварливо отозвалась баба Нюра. – Вста-авай давай, паря. Поздно! Во-освояси пора. За-апирать буду.
Жанке самой наскучила игра. Она покинула круг, нацепила на нос чёрные очки и подошла к Гельбичу, разбито лежащему на расстеленной одежде. Он напоминал самолёт, рухнувший от недостатка горючего.
– Пригодится, когда стемнеет. Темнота – друг молодёжи. Не выпускайте этого стрептококка, уроды.
Он окунулся с головой, не почувствовав холода, нашарил что-то живое и подался наверх, елозя ногами по зыбкому дну. Он распрямился, неустойчиво покачиваясь, и поднял Валерку, держа его перед собой под мышки. Валерка висел в руках Игоря, как щенок; первым делом он проверил на себе очки, а потом начал кашлять. Игорю было здесь по грудь, а Валерке – по шею.