– Пойдём, погуляем, искупаемся, а? День-то свободный.
– Лагунов! – тотчас закричали девчонки, оглядываясь. – Чего расселся! Вставай с лавки, дурак! Приехали! Слышишь, чего тебе сказали?
– А дробью можно? – задыхаясь, спросил Гурька.
В ту ночь всё происходило совсем не так, как рассказывал Валерке Серп Иваныч. Не было на дачах артиллерийской батареи, предназначенной для расстрела красных пароходов, не было и солдат с винтовками. Были обычные обыватели: чиновники с жёнами и детьми, служащие с телеграфа и железной дороги, коммерсанты средней руки. На них и обрушились деревенские революционеры. Кому-то морду набили, кого-то просто запугали; отняли обручальные кольца и нательные кресты, выпотрошили портмоне, обчистили дамские шкатулки. Сопротивление оказал лишь какой-то офицер, который на даче лечился кумысом от фронтовой контузии. Он бабахал из браунинга, пока не кончились патроны, и Матвей с Серёгой загнали его в конюшню. Братья ни сном ни духом не знали, что офицер был тёмным стратилатом.
– В старину были обряды для исцеления таких больных, – Игорь на ходу изобретал стратегию. Мысли его роились. – Я чего-нибудь вспомню, надо только определить их модус операнди… ну, образ действий.
– Эта мелодия позволяет продемонстрировать все возможности моего альта, – важно сообщила Анастасийка.