Ни Гинденбург, ни Людендорф не проигнорировали новость о разгроме штаба 1-го корпуса. Только отреагировали по-своему. То есть в духе времени. А именно организовали охранение не города в целом, а лишь своих персон. Вот пару секций пехотного взвода и заселили на первом этаже небольшого двухэтажного особняка.
– М-да… дела… – тихонько буркнул он себе под нос.
– Все равно ведь пропал бы. А так – пейзанину приятно будет. Уверен, что его семья никогда ничего подобного не пробовала.
Все усугубляло еще и то, что голова Максима соображала очень туго после вчерашнего. Да и ситуация смущала невероятно. Куда он попал? Как? Зачем? Ни на один из этих вопросов он ответить не мог. Да, форма на бойцах была вполне типовая для Русской Императорской армии лета 1914 года. Винтовки аутентичные. Патроны боевые. Взрывы натуралистичные. Ну и трупы – заглядеться можно… если смотреть на все это, как на съемки кино. Да вот беда – в кино настоящих трупов не употребляли в качестве реквизита.
– И все же я хочу остаться, – с нажимом произнес Ян. – Продам машину. Перешлю семье деньги. Какой-никакой, а капиталец. Да и дома кое-что скоплено. А что до жены, то ты ее не знаешь. Она себе на кусок хлеба заработает не позорясь. Платья вон шьет да прочее.
Подвоха она не знала и охотно приняла такой очевидный знак внимания, довольно улыбаясь. А потом случился сюрприз. Максим с особым выражением и придыханием пропел слово «Любимая», идущее в финале припева, и девчонка залилась краской.