Сама она отвлекалась от подтачивающего нервы, скажем так, беспокойства только работой. И изматывающие тренировочные бои последних дней были для нее благом — не позволяли думать о грядущем Турнире. Девушка с тоской взглянула на Арену: черные обсидиановые стены пульсировали от внутреннего огня, рокот барабанов невидимыми молоточками стучал прямо в мозг. Их постоянный гул не давал уснуть — ее бросало то в жар, то в холод, страх, как ржавчина, разъедал волю. Она еще никогда в одиночку не сражалась против других Игроков. В клане ее ценили и берегли, и те малые рейды, в которые ее брали, как правило, проходили легко и весело, и даже пара небольших стычек с Игроками из враждебных кланов казались ей какими-то ненастоящими. А здесь смертельный бой, снова как в Школе Испытаний – убей или умри — а она к этому не готова. К такому вообще нельзя быть готовым: она не хочет снова убивать! Не хочет смотреть в глаза своей жертве, не хочет отнимать жизнь только потому, что иначе нельзя! Но еще больше она хочет выжить.