Достаточно с него, набегался уже под пулями, научился ценить тишину и незаметность.
А вот женщина беспокоилась. Одной рукой придерживая младенца, второй она зажала рот и приглушенно попискивала, глядя, как в тесноту трубы потихонечку пробирается смерть.
Проклиная невыносимую судорогу, так некстати отключившую слух, Трэш поковылял на ватных ногах в сторону лесополосы, на ходу поскуливая от боли и, несмотря на это, с недоумением размышляя над очередной странностью.
– Вот бы мне такие пластины в бронежилет.
И еще кое-что – зараженные почему-то к бубновым не приближаются. Трэш понятия не имеет, в чем тут дело, похоже, заклятые враги используют какой-то секрет. Нужно будет у Сыча потом спросить, возможно ли такое.
На одних лишь руках, почти ничего не видя и не слыша, не обращая внимания на то, что мотодельтаплан опять обнаглел, летает, чуть не задевая голову. Трэш вонзал в грязь когти правой руки, подтягивал тело, помогая непослушными ногами, после чего повторял все заново.