Не сводя взгляда с человека, который так и не опустил до конца винтовку, представил, что тот слепой, что увидеть ничего не способен, так что бояться нечего, можно расслабиться, не прятаться.
Далее этот лист согнули вдвое с такой легкостью, будто это простой картон, и поставили так, как ставят на торец наполовину раскрытую книгу. С книгой сходство усиливалось и за счет того, что здесь имелся текст, чем-то грубо, с деформирующим нажимом, нацарапанный на покрытом ржавчиной металле.
Зараженные плавают плохо, а вот Сыч прекрасно.
Нельзя ему отсюда уходить, нужно сидеть и ждать.
Как бы осторожно они ни держались, это им мало поможет против такого противника. Трэш до сих пор не замечен, боль и слабость отпустили, телом, возможно, управляет еще не вполне так, как еще несколько часов назад, но контроль вернулся почти полностью: он способен быстро бегать, прыгать, совершать сложные маневры и метать тяжелые предметы. Против него всего лишь одиннадцать иммунных с легким стрелковым вооружением и одним крупнокалиберным пулеметом в башенке, кустарно сваренной из стальных листов и решеток. У одного из мужчин за спиной болтается труба одноразового гранатомета, но это не пугает. Всего-то и надо – просто не поворачиваться спиной к этому типу.
– Джус, а у тебя, вообще, хорошие приметы есть?