Вряд ли это можно назвать обедом, явно вечереет, так что пускай будет ужин. Трэш собирал прилично выглядевшие плоды с земли, один за другим отправлял их в рот, иногда сплевывая косточки, а иногда глотая вместе с ними. Когда «стол» оскудевал, следовал удар по стволу, при этом абрикосов падало много, поток их начал оскудевать лишь приблизительно через час трапезы.
Трэш висел под мостом. Он не впервые использовал эти сооружения в качестве укрытия, но надо признать, что в прошлый раз все обстояло куда хуже. Ну да, ему тогда пришлось болтаться в холодной речной воде, он тогда замерз до деревянного состояния. Сейчас, надо признать, с удобствами тоже не все радужно, но куда терпимее.
– Тогда скажи, можно ли как-нибудь к выходу из города пройти не по открытым местам? Дома, деревья, стены – нас все время что-то должно прикрывать от смерти.
Но нет, даже с одним глазом продолжал его видеть. Мир просто стал черно-белым, других неудобств ночь не принесла. Если вдуматься, почти все последние часы он таким и был – чернота земли и серость небес. Так что ничего нового для Трэша в изменившемся освещении не было. Начальные проблемы с качеством картинки, на время или постоянно, остались позади, зрение пусть и работало скверно, но дальние объекты хоть как-то показывало, а не размазывало до бесформенного вида.
Метров триста до моста, еще столько же по нему, а там шагов сто, ну, может, сто пятьдесят, и можно будет показать дельтаплану неприличный жест.
Одно смущает – на технике не видно красных ромбов. Пускай во мраке их окраску не разглядеть, но сами-то они никуда не денутся. Враги наносили их и спереди, и сзади, и по бортам, и даже на крыши, а тут ни единого.