В один из таких моментов пулеметчик в очередной раз быстро крутанулся – несмотря на увлеченную беседу, он не забывал контролировать окрестности и сейчас уставился прямо на Трэша в тот миг, когда тот замер, пытаясь укрыться за деревом, диаметром лишь немногим превосходящим толщину его бедра.
А Трэш внезапно оказался в водовороте нахлынувших воспоминаний. Тех самых воспоминаний, о старой жизни, отголоски которых иногда, в критически важные моменты, выдавал таинственный внутренний голос.
Размышляя над перспективами освоения этого приятнейшего во многих отношениях места, Трэш пробирался через заставленные вагонами тупиковые ответвления и стоящие рядами контейнеры, прикрывался от возможных взглядов за погрузочной техникой и штабелями ящиков, вдыхал смолистый запах, доносившийся от обширной площадки, где сгружались пиломатериалы. Здесь не так давно работало немало людей, не меньше нескольких сотен, но все они куда-то исчезли, оставив после себя настоящий лабиринт, где можно эффективно укрываться, устраивать засады, нападать и скрытно отходить в направлении сразу двух лесополос, заросшего зеленью дачного поселка или даже в город. Там, среди домов, тоже можно отрываться от преследования.
Что-то с угрожающим шелестящим присвистом пролетело слева и тут же впереди. Трэш инстинктивно дернулся, что изменило скорость и, возможно, спасло ему жизнь, хотя узнал он об этом спустя приличный по меркам этого непростого мира срок.
– Не, он им, перед самым главным, зубы вышибает. Говорит, размочаленными деснами прикольно кусаются, так сказать, пикантный момент, – на этих словах все, кроме пулеметчика и женщин, похабно заржали.
Грозно посмотрев в их сторону, он забрался внутрь, оказавшись в громаднейшем помещении, заставленном невысокими стеллажами с разнообразными предметами. Стеклянные банки и бутылки, жестянки всех размеров, цветные коробки, туго набитые пластиковые пакеты и бумажные пачки.