— Последние? — в коридор выглянул лысый мужчина, расписанный аж до ушей. Словно его взяли за макушку и окунули в чернильницу с перемешанными красками. — Заходите и раздевайтесь до пояса.
Над губой почему-то мокро, я вытираю рукой, но крови на разбитых костяшках становится даже больше. Каким-то образом мне подбили нос, а я этого даже не заметила. Лицо вроде не болит.
По дороге, тяжело плюхая и проседая то одним, то другим боком неслась повозка. По-другому я затруднялась назвать это низкое сооружение на многочисленных тоненьких ножках. Вся конструкция выглядела как платформа, сбежавшая с городского праздника, но потерявшая головную моторную часть. Потому что состояла она из сплошных воронкообразных крапчатых зелено-фиолетовых цветов крупных размеров. Каждый цветочек эдак в две сомкнутые чашей ладони.
Я терпеливо указывала на две кровати в каждой комнате, Моника стучала себя по лбу и призывала не быть слепыми, в списках указано количество поступивших девушек. Но те в упор не помнили никакие списки, наперебой утверждая, что «без вас было хорошо, зачем пришли»
Зачем я рисковала, бегала, искала, если я ничего, ничегошеньки не могу противопоставить даже спящему чудовищу.
Но я посмотрела, как он ловко ползет по гладкому дереву и решила обойтись без диалога с человеком, назвавшим меня бабой.