– К сержанту не подступишься. С ним – где залезешь, там и слезешь. Камешек. Убьют они его первого. Очень ненавидят.
Изя не успел ответить – успел только головой помотать. Дверь распахнулась, и в комнату шагнул полковник Сент-Джеймс.
– Я не хотел… – повторял Цвирик плачущим голосом. – Видит бог, я не хотел!..
По мягкой ковровой дорожке он взбежал на второй этаж, где располагался отдел прессы, и двинулся по широкому коридору. Его вдруг охватило сомнение. Что-то слишком тихо было сегодня в этом огромном здании. Обычно здесь толклась масса народу, стрекотали пишущие машинки, гремели телефонные звонки, гул стоял от разговоров и начальственных окриков, а сейчас ничего этого не было. Некоторые кабинеты были распахнуты настежь, там стояла тьма, да и в самом коридоре горела только каждая четвертая лампа.
– Будет переправлена сегодня, – сказал Варейкис. – Я был обязан предварительно поставить в известность вас.
– От стыда же подохнешь, – сказал он через плечо. – Проспишься – от стыда сгоришь…