— Она ребенок, — мрачно сказал Альфа, — ты даже не представляешь, как это усложняет ситуацию. Я сейчас смотрю на маленького беззащитного человека, который выглядит уставшим и голодным, бродит ночью по парку, мог быть свидетелем убийства и готов за все это оторвать тебе голову.
— Хочу, — вдруг грустно отозвалась девочка, — но мне пока нельзя.
Уткнувшись лицом мне волосы, он часто и хрипло задышал, приподнялся бедрами выше, давая доступ. Пуговицы оказались тугие. Я гладила подрагивающий бугор, другой рукой пыталась расстегнуть брюки. Пальцы не слушались. Грубая ткань. Выскальзывающие костяные кругляши, которые упорно неподдавались. Сбившееся дыхание. Мое или его, уже неважно.
Он подхватил ладонью снизу под челюсть и поднял мою голову, заставляя смотреть ему в глаза.
Завтра будет сложный день, придется придумать способ определения преступника, испортившего камни. Так почему хоть немного не продлить ощущение счастья, птицей бьющееся в груди.
— Мы с вами не в игры играем, командиры. Поэтому у всех команд, прошедших одну из вех, сейчас таких четыре из семи, появятся дополнительные сложности. Один из ваших людей ослеп. Вы же не думали, что клещи только звуки умеют передавать?