— Матушка, о, матушка моя, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой зов! — я вкладывала в призыв всю себя. Все, что накопилось в моей душе за долгие три года, всю тоску, и боль, и невыплаканные слезы, и несказанные слова.
И вместе с ним зашелестело все собрание, оборачиваясь.
— А тебе можно? — я сверкнула настороженным взглядом.
— Нет, спасибо, — пробормотала я, смутившись. — Мне и в боевиках хорошо.
В деканате повисла мертвая тишина, в которой Эйнар шумно выдохнул, даже, как мне показалось, с дымом из ноздрей.
Потому что меня драконья спина, поросшая по позвоночнику цепью крупных, граненных чешуек, на выступах позвонков выпирающих зародышем спинного гребня, вгоняла прямо-таки в транс.