Густая красная жидкость полилась в бокалы, дракон провел ладонью, и воздухе возле меня, сантиметрах в тридцати над кроватью, появилась светящаяся, прозрачносиняя полоса. Эйнар поставил на нее бутыль и свой бокал, небрежно, бедром, подвинул меня с пригретого места к стене, и хозяйски расположился на моей постели.
— Нет, не все, — сообщил мне ректор Эйнар. И поцеловал.
И я почувствовала, как тяжелая ладонь легла мне на голову, как пальцы зарылись в волосы, беззастенчиво разваливая косу, а лба коснулись сухие горячие губы. Эйнар подо мной глубоко вздохнул и, кажется, тоже почти сразу уснул.
Черная злоба шевельнулась в душе вместе с жаждой разорвать наглеца на куски собственноручно, но я пригасила их, замерла у самой решетки, не выходя за границы защитного контура, как и было условлено, и спустила тварей с поводка.
Ректор вел у учеников первого года основы ментальной магии и, судя по всему, на память не жаловался. А вопрос-уточнение касался отнюдь не моей личности, а того, что я только что сделала.
И это было совсем другое предложение — не как то, когда он предлагал мне запить новости из логова потрошителя. Это было предложение помянуть мои потери — и предложение поддержки.