— Все готово, — произнесла я, с трудом разлепив пересохшие губы и стараясь смотреть дракону в глаза.
Я вздрогнула, вспыхнула и, бросив неблагодарное дело — тешить драконье самолюбие, принялась озираться по сторонам. Оказалось, что горы блестяшек были чем-то вроде прихожей, и теперь мы шли по узкому коридору, а вдоль его стен на подставках висели уже не просто драгоценности, а артефакты, от некоторых из которых веяло такой древностью, что по спине пробегала благоговейная дрожь.
Мне легче заставить эту душу переродиться в очередное чудовище, детище Тьмы и принудить его служить мне верой и правдой до скончания веков, чем сделать так, как было до травмы.
Я фыркнула, тряхнула кудрями и возобновила свой путь.
В голосе ректора слышалось раздражение, а вот целительница ворковала, как над маленьким ребенком. Я окончательно раздумала входить, и с увлечением отдалась подслушиванию.
Я не помнила, ни как заснула, ни когда дракон перебрался ко мне под одеяло, но, проснувшись, поняла, что щекой прижимаюсь к мерно вздымающейся груди, обвив Эйнара руками и ногами, как вьюнок, а на моем бедре лежит тяжелая ладонь, горяча обнаженную кожу. Рубашка задралась, сбилась куда-то в район живота, дракон вообще себя предметами одежды не утруждал, и от мысли об этом щеки тут же запылали. Я лежала и боялась пошевелиться, разглядывала загорелую кожу перед моим носом, вдыхала терпкий мужской запах…