Его напарник развалился на стуле, не вмешиваясь в разгорающийся скандал. Внешне он был спокоен. Только щека под глазом с тонкими белыми рубцами шрама, напоминающего скрюченную птичью лапку, периодически подергивалась, выдавая его состояние.
Комсорг нехотя отрывается от чтения, и поднимает на меня глаза.
И сейчас увлеченно уничтожаю блинчики, получая удовольствие от тающего во рту теста и мяса с луком. В сочетании со сметаной они вызывают у меня гастрономический экстаз. Мама довольно наблюдает за мной.
– Леха, пошли уже, – дергает меня за плечо Ваня, заставляя оторваться от созерцания девушек. Паша, Мансур, Ваня вместе со мной заходят на проходную. Старенький вахтер, увидев меня, расплывается в улыбке. Приветливо киваю дедушке. Вместе с потоком ребят, прохожу длинные серые коридоры спорткомплекса. Дверь в зал «самбо» уже открыта. Игорь Семенович устраивается за столом, недалеко от борцовского ковра. Сбоку садится Воевода. Третий стул перед тренером свободен.
– Да?! Тогда ты хорошо маскируешься, – ядовитый сарказм сочится из каждого слова завуча, – повтори, о чем я только что рассказывала.
В мозгу мелькает яркая искорка, предваряя очередное «озарение», накатывающее ослепительным взрывом. События из жизни деда всплывают в сознании, выстраиваясь стройными рядами фактов. Теперь я «вижу» Константина Николаевича насквозь, и даже знаю о некоторых страницах его биографии, которые он предпочитает не рассказывать.