В своем кабинете он ввел подчиненного в курс дела.
Сожительница Петренко перебрасывается с ним несколькими фразами, и уходит в дом. Парень с сияющим лицом возвращается к своему мотоциклу, присаживаясь на сиденье. Через десять минут появляется женщина. Она одета в красивое пальто и раскрашена как индеец, вышедший на тропу войны. Синие тени на веках, яркие красные губы контрастируют с выбеленным пудрой лицом. Похоже, пока подполковник на работе, сожительница зря времени не теряет. Она снимает цепь с собаки. Псина начинает радостно носиться по двору.
– Верно, – сухо согласился Василий Афанасьевич, – оттуда она была переадресована в Третье Управление, а потом отравлена нам для тщательного и всестороннего разбирательства по изложенной информации. Помни Сергей Петрович. Нам нужна только правда. Все должно быть по справедливости. Если виноваты – пусть отвечают. Если нет – должны быть оправданы.
– Пока ничего не делают, хотя брызги словесного поноса летят во все стороны, и угрозы «разобраться» в их среде присутствуют, но все как-то неконкретно, одни, как они говорят «понты», – ухмыльнулся Ануфриев, – разрешите, я продолжу?
– Шелестов, тебе плохо? – краем сознания замечаю встревоженный взгляд «исторички», – Немедленно к врачу. Амосов, проводи его до медкабинета.
– А чего это твой парень такой взбудораженный? Тебе, что уже и потанцевать ни с кем нельзя?