– Все вопросы к Кириллову. Он все расскажет и покажет. Свободен, – рявкнул генерал-майор.
Забавно видеть, как краснеет папино лицо.
– Еще нужно менять подход к сельскому хозяйству. У нас слабая и нерационально выстроенная инфраструктура по переработке продукции. Мало хранилищ для урожая, плохие дороги в деревнях, недостаток запчастей и ремонтных служб. В результате, засеянные площади не всегда полностью убираются, плохо хранится собранный урожай. О потерях сельхозпродукции при перевозке я уже не говорю, они просто кошмарны и достигают 30–40 процентов. На пути от поля до потребителя мы теряем треть овощей, 20 процентов зерна, 40 картофеля. Ежегодно пропадают тысячи тонн мяса.
Поднимаю глаза. Чуть в стороне от меня стоит улыбающаяся полненькая официантка лет тридцати, в белоснежном фартуке и таком же чепчике, из-под которого кокетливо свисает золотистая челка.
– Ты неправ. Буржуи, как ты их назвал, это эксплуататоры труда рабочих. Если говорить очень грубо, они посредники, присваивающие себе разницу между себестоимостью произведенной продукции и её конечной ценой. А я говорю о тружениках, которые будут заниматься производством товаров и услуг сами, без найма наемной рабочей силы. Максимум, могут близких родственников привлечь, не больше. А вот спекулянтов и прочих посредников, желающих заработать на перепродажах уже готовых товаров, быть не должно. Такое надо безжалостно пресекать, в том числе и жестокими наказаниями.
Я перевожу дух и осматриваю зал, вглядываясь в повернутые ко мне лица. Кто-то из школьников пробует иронически улыбаться, но получает локтями от своих соседей. Большинство старшеклассников серьезно, и внимательно слушает меня. На секунду в актовом зале повисает напряженная тишина. Кажется слышно даже жужжание мух, рисующих зигзаги в воздухе.