Вечером, для очистки совести, я спросил у Вавилы Силыча и Родьки, что же это было такое, но ответа не получил. Ну с Родькой все понятно стало сразу, он вытаращил глаза и начал нести какую-то ахинею о том, что в мире настолько много всего разного есть — ужас просто! И это разное человеческому разумению недоступно. А вот подъездный — это другое дело. То ли он и вправду не знал, о чем я веду речь, то ли просто не захотел отвечать, что мне кажется более вероятным. Такое случается, я это давно подметил. Я так думаю, что он для себя определил темы, на которые со мной можно говорить, а на какие нет, и придерживается намеченного плана. Чем именно он в этом вопросе руководствуется, какими нравственными или бытовыми нормами — не знаю. Но факт есть факт — иной раз вижу, что известно ему что-то, а говорить он про это ни в какую не желает. И ведь ничего с ним не сделаешь и никак его не уговоришь. «Нет, не знаю» — и все тут.