Но это ничего. В городе все узнаю, и когда сюда приеду в следующий раз, кое-кто уйдет на улицу жить. Меру потому что знать надо. Я человек не злой, но у меня тоже есть нервы и лимит терпения.
— А что девица-то твоя? — полюбопытствовал умрун, поворачивая свой капюшон в сторону Мезенцевой, которая так и стояла немым изваянием, сжав мою руку своей холодной и потной ладошкой. — Вон как вцепилась, не разъединишь вас.
— Не смешно, — возразил ему я. — Мне доброе дело хочется сделать, женщине красивой помочь.
Кстати — зацепила. Ничто не бьет так больно, как чистая правда.
И Силуянов. Он стоял у выхода и нехорошо улыбался, глядя на меня. Уж не знаю, что послужило причиной для этой улыбки, но настроение у меня совсем испортилось.
А еще становилось все прохладнее. Меня буквально трясло от холода, даже зубы лязгать начали, как в лютую стужу.