От изумления кот и домовой разом прекратили бултыхание в бадье, воззрившись на Ягу круглыми как пятаки глазами. Мой напарник если и удивился чуточку, то виду не подал и процесс окунания продолжал с прежним рвением.
Яга, сидя на телеге, молча смотрела вперёд и покусывала сухую травинку. Точно, вот бабка, наверное, единственная, кто за всю дорогу не проронил ни слова. Она только смотрела на нас с мягкой, тёплой улыбкой, и в глазах её было что-то такое неуловимо-грустное, словно бы она загодя сердечно прощалась с каждым… Боялась, что не успеет?
– Да вот уж не «ой ли!» – возмущённо стукнув ложкой по столу, вскочил я. – Не «ой ли», а дьяк Филимон Груздев!
– Каких ещё мыслей? – почему-то одинаково заинтересовались мы все.
– Это ктой-то тут по нашим-то дорогам ездит, а дани-подати-то и не плачиват? – строгим таким, но умеренной громкости голосом предложил выяснить один.
Вместо ответа она молча протянула мне руку и положила на мою ладонь маленькую речную жемчужинку. Это уже вторая…