Вот как, объясните, как удалось консерваторам подобрать ключики к Ильичу, что всегда был достаточно либеральным барином?! Отчего так жестока была порка поляков в Крыму?
– Вот и не спрашивай, – буркнула она и, отвернувшись, протяжно, от души зевнула.
Я заставил себя не сопротивляться: пусть выплеснет, от меня не убудет.
Я еще не отошел от встречи с Канторовичем (что после такого разговора час!), как из глубокого кожаного кресла навстречу мне величаво поднялся щуплый пожилой еврей. Это был он – великий и ужасный, Израиль Моисеевич Гельфанд собственной персоной, анфан террибль современной математики.
Академик огорченно поморщился, чуть-чуть и лишь на самый короткий миг, – если бы я этого не ожидал, то и не заметил бы.
Потом нас нагнал запыхавшийся Сема, а на углу школы к Мелкой пристроилась ее плотно сбитая подружка. Так и ввалились в дверь гурьбой.