«Хотя какая разница? – чуть мотнул головой, отгоняя дурную мысль, – ни таблица умножения, ни формула Эйлера не имеют национальности».
– Вот так и продолжай, – подмигнул он своему отражению и приложил под нос пышные накладные усы. – Мм… Пойдет на сегодня.
– Андрей Николаевич, вот вы где! Позвольте, провожу вас в кабинет к директору, там оргкомитет собрался, вас ждут. А вы, молодые люди, поторопитесь, автобусы на экскурсию сейчас отойдут, опоздаете, – и он увлек Колмогорова в сторону лифта.
«Как быстро они придут к очевидному выводу? Уверен, с утечкой по „Хальку“ КГБ уже разобрался. И тут парный случай, в Италии… Я даже знаю, какой следующий вопрос задаст мне Юрий Владимирович… – И я мысленно поморщился. – Остается надеяться, что оно того стоит. Да и все равно шила в мешке долго не утаишь…»
– Понятно, – прервал он и окинул меня цепким оценивающим взглядом.
Канторович, безусловно, был математиком мирового уровня – за первые десять лет своей работы он успел создать сразу в нескольких разделах математики вещи даже не классические, а основополагающие. Останься Леонид Витальевич парить в тех абстрактных высотах и дальше – имя его, и без того звучащее громко, было бы выбито в истории этой науки золотом. Но бессребреник Канторович, легко раздающий нуждающимся знакомым свои многочисленные денежные премии, ушел в альтруизме намного дальше вопросов финансовых: он стал раздаривать самое дорогое – свой гений. Он осознанно спустился от абстрактных эмпирей к практикам – инженерам, экономистам, технологам, чтобы решать их задачи. Это было решение убежденного коммуниста, желающего лично участвовать в строительстве нового мира не на страницах монографий и статей в академических журналах, а на стройках и в проектных институтах.