Чудовище, что спит во мне, любит жечь, а тень, что сейчас ворочается где-то в области горла, удовлетворенно ворчит, требуя новых жертв, подначивая «включить» настоящий ад, а не эту механическую жалкую насмешку человеческого гения.
– Сейчас я поменяю позицию, перебегу вон туда, чтобы не стрелять против ветра.
На берегу, в Светляках, жандармов было более чем достаточно. Их вывели на улицы, поставили на перекрестках, хорошо вооружив. Кроме них здесь нашлось место и военным – люди в серых шинелях то и дело попадались на глаза, выделяясь в массе гражданских жителей Риерты лакированными армейскими касками.
Слепя фарами, навстречу нам прокатила другая колымага, но Мюр даже не сбросила скорость, лишь подвернула штурвал, отпрянув к левому краю, и я уперся ногами в пол, думая, что при столь лихой езде мы легко слетим в пропасть.
Она переплела пальцы с моими, и моя рука казалась рукой ребенка, утонувшей в отцовской ладони. Я отметил про себя, сколь горяча и суха кожа Старухи и насколько это необычно, когда ее шестой и седьмой пальцы, точно наручники, смыкаются у меня на запястье.
– Они более прозаичны. Вы человек, который в будущем может оказаться полезен. Хотя бы потому, что редко кто способен противостоять плакальщику. А я не тот, кто собственными руками уничтожает полезные инструменты.