Повисло неловкое молчание. Мы изучали друг друга, словно видели впервые. Она изменилась за прошедшие месяцы. Стала взрослее и… несчастнее.
– Забываешь, что я убивал не из-за того, что какой-то кретин наступил мне на ногу или сказал скабрезность о моей жене.
– Ты права. Думаю, есть немало аристократических семей, попавших в опалу у нового дукса. Почему бы тебе не быть одной из них. Но есть еще подтверждение моей догадки. Плакальщики… Они помнят тебя.
– Однорукого, – шелестящим голосом отозвался плакальщик. – У меня две руки, дочь греха.
Попасть на такие поезда невозможно – они идут на предельной для города скорости, и их всегда сопровождают команды наемников, охраняющих собственность промышленников. По сути, подобные ребята такие же безродные псы, как мы с Кроуфордом, – прошедшие войну и умеющие убивать. Им хорошо платили, а они метко стреляли, защищая чужие интересы. Лезть к ним на прицел – совсем не вариант.
Было так ярко от вкусов, что мой мозг захлебывался от этих невероятных сочетаний, точно я оказался в какой-то галлюцинации. Я отдался на волю Мюр и плыл за ней как по течению, мимо столов с едой и напитками, игральных комнат, скрипичных квартетов, нескольких баров и просторной галереи, где давала представление труппа цирковых артистов из Республики.