Борта ремонтного трамвая оказались высокими, сильно проржавевшими и ледяными, что ощущалось даже сквозь перчатки. Внутри кузова, насколько я мог разобрать впотьмах, лежали ящики с инструментами, запчасти к переключателям стрелок, обрезки рельс, несколько пахнущих старой краской шпал, целая демонтированная колесная пара и фрагменты тягового двигателя.
Лодка минут сорок плыла, ныряя под арки мостов, переходя из канала в канал и подбирая людей на тех остановках, которые не утонули в сезон высокой воды. Один раз на палубу вошел патруль из четырех жандармов. Они внимательно осмотрели всех присутствующих, у пятерых пассажиров, показавшихся им подозрительными, попросили на проверку документы.
– Девушка, что была со мной. Она в посольстве? – спросил я у Кражовски.
– Кажется, ты мне сочувствуешь сильнее, чем я сама себе. В мире, который у меня когда-то отняли, нет ничего хорошего. Он точно такой же, как мой нынешний. За деньги, власть и влияние дерутся люди с холодными сердцами и жестокими мыслями. Может, только масштабы крупнее.
Вот тут он меня чертовски удивил. Пришлось сохранить каменное лицо и допить кофе. Если я из Королевства, так сразу шпион?
Я отвернулся к ящику, доставая из него четыре толстых потрепанных тетради – дневники Хенстриджа.