– Куда дальше? – спросил Додо, задыхаясь.
Сам Додо собирался возглавить тяжеловооруженный десяток, он нюхом чуял на западе серьезную заварушку.
Белка завалилась на бок от удара, но ее тут же рывком подняли с пола. Книжник видел, как кровь из разбитого носа заливает Белке рот и подбородок. Он был готов заорать от злобы и бессилия, но крик превратился в рычание. Стрелять с этого расстояния было бессмысленно, орать угрозы – глупо. Книжник сунул монокуляр в рюкзак и встал, сжимая до белых костяшек цевье автомата. Без оптики он видел только свет на этаже, уловить движения с такого расстояния он не мог. Тим стоял у самого ограждения, подставив лицо ночному прохладному ветру. Лицо горело, словно под лучами солнца, и на лбу высыхала выступившая испарина. Сказать, что Книжнику было страшно – это ничего не сказать. Страх скрутил желудок в комок и мял сердце ледяными ладонями. Тим понял, что делать. Он старался не думать о том, что предстоит, потому что боялся собственной трусости. Он несколько раз сжал клавишу механического фонаря, разгоняя динамо-машинку – звук успокаивал, свет овалом падал на пыльные щербатые ступени. Подсвечивая себе дорогу жужжащим фонариком, Книжник зашагал вниз по лестнице.
– Сдохни сегодня, Облом, – повторила Белка. – Мне насрать, что вы там делаете со своим стадом. Отвали, если не хочешь пулю в брюхо. Вернетесь, когда я уйду.
– Отлично, – ухмыльнулся Васко. – Мелкая дробь. Точно детский сад, честное слово.
Внутри роувинга коптили черным масляные светильники и мокрые от пота спины гребцов напрягались в едином усилии, гребок за гребком…